Блаж. Августин. «Но избави нас от лукавого», может принадлежать к тому же предыдущему прошению, так как бы в том и другом об одном и том же просимо было. Почему и частица: «но» поставлена, чтобы показать, что все это изречение: «не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого» – выражает одну и ту же мысль. Каким образом? Вот каким: избавляя нас от лукавого, Господь не вводит нас в искушение, а не вводя в искушение избавляет от лукавого.
Но, возлюбленные, бывает у нас в сей жизни одно страшное искушение, – такое искушение, в котором подвергается опасности и искушению то самое, через что можем заслужить себе прощение, если падем от других искушений. Страшно это искушение, потому что отнимает у нас то, через что можем быть уврачёваны от ран, причиненных другими искушениями. Вижу, что вы не понимаете меня. Но послушайте и поймете. – Положим, что кто-либо побежден каким-либо искушением: ибо и добрый борец получает раны. Победила, например, кого-либо скупость (хоть он и добрый борец), и он учинил что-либо в угоду своекорыстию. Но страсть прошла, грех сознан, – и он молится: «прости». Если он сам прощает другим, тотчас прощается ему. Или, воззрел кто на жену, принял вожделение и усладился им. Но опомнился вовремя, и укротил похоть. До греха не дошло; но тем самым, что допущено услаждение плотское, учинено нечто греховное, что поставляет его в необходимость молиться: «прости». И здесь тоже, если он сам прощает другим, тотчас прощается ему. Так и при всех других искушениях. Коль скоро кто прощает другим, то в каком бы искушении ни споткнулся он, если в раскаянии обратится к Богу и воззовет: «прости», тотчас простится ему, если же не прощает он другим, то и самомалейшее прегрешение не простится ему. И вот то страшное и пагубное искушение, о котором я говорю, – когда лукавый, зла источник, успеет всеять в сердце наше злобу, прощения незнающую и требующую отмщения. И от сего-то наиболее быть избавленными да молимся, когда говорим «избави нас от лукавого». Ибо через это лишен бываешь ты того, через что мог бы получить прощение во всех других грехах. Какими чувствами и какими пожеланиями и делами ни погрешил бы ты, во всех получил бы прощение, если бы сам прощал. Но вот лукавый поджигает тебя к отмщению, и отнимает у тебя не только возможность получить прощение, но и дерзновение говорить в молитве: «как и мы прощаем должникам нашим». А когда потерял ты это, то все остается за тобою, ничто не прощается.
Смотрите же, братья мои; смотрите, дети мои; смотрите, чада Божии; смотрите, умоляю вас. Боритесь с сердцем своим и в сердце своем с лукавым, сколько сил есть. Когда увидите, что гнев восстал в вас и злость снедает сердце ваше, молитесь против них Богу, да соделает Он вас победителями сего искушения и избавит от лукавого, в вас действующего. Оставьте внешних врагов; с внутренними вступайте в борьбу и молитесь. Близ Господь, и помощь Его готова. Воззовите и избавит.
После того, как скажем: «и не введи нас во искушение», следует: «но избави нас от лукавого». Кто желает быть избавленным от лукавого, тот свидетельствует, этим, что объят лукавством. Почему Апостол говорит: «дорожа временем, потому что дни лукавы» (Еф.5:16). Но ««хочет ли человек жить и любит ли долгоденствие, чтобы видеть благо?» – Когда у всякого человека, плоть носящего, дни жизни сей лукавы, то кто есть не хотящий сего? Если же хочешь, то делай то, что далее следует: «Удерживай язык свой от зла и уста свои от коварных слов. Уклоняйся от зла и делай добро; ищи мира и следуй за ним» (Пс.33:13–15). Сделай так; и пресечешь дни лукавы, и исполнится на тебе: «избави нас от лукавого» Молиться надобно не о том только чтобы не быть нам введенными во искушение на зло: о чем просим в шестом прошении, но и о том, чтобы избавленными быть от того, в какое уже введены. И когда это будет получено, тогда не останется уже ничего для нас опасного и нечего уже будет бояться какого-либо искушения. Чего впрочем в этой жизни, в которой пребываем обложенными страстностью, с того момента, как низринула нас в нее прелесть змеиная, ожидать нельзя. Однако ж должно надеяться, что это будет некогда. И это-то есть предмет ожидания того, чего не видим, как говорит Апостол: «надежда же, когда видит, не есть надежда» (Рим.8:24). Но в мудрости, как доступной и в этой еще жизни, рабам Божиим отчаиваться не должно. Она же состоит в том, чтобы с наистрожайшим вниманием убегать того, чего, как уразумели мы из Божественного Откровения, убегать должно, и с пламенною любовью желать того, чего, как уразумели мы из того же Божественного Откровения, желать должно. Таким способом когда в самой смерти сложим с себя все бремя смертности, удостоимся войти во всестороннее, ничем нерушимое блаженство, которого начатки полагаются еще в этой жизни, возжигая всеусердное желание сподобиться его, во всей его полноте, некогда и там.
как разбирают по слову, святые "Отче наш". Заслушаешься.